Необходимо особо подчеркнуть следующее: заявление Вышинского подтверждает, что политические процессы 1936—1938 годов были задуманы Сталиным и готовились Ежовым, Вышинским, другими его подручными заранее, по крайней мере не позже, чем с лета 1936 года. В точном соответствии с этим замыслом перечисленные Вышинским «левые» (Пятаков и Радек) открыли список судимых на январском процессе 1937 года, а бывшие лидеры «правых» (Рыков и Бухарин) — на мартовском процессе 1938 года. Хотя даты этих двух процессов к исходу лета 1936 года еще не могли быть вполне установлены, их организация и проведение уже были предопределены. Отныне жизнь Рыкова, как и многих других большевиков, оказалась в жестоких тисках такой п редопределенности.
Сразу после опубликования в газетах заявления Вышинского он (а также Бухарин) письменно обратился к Сталину, категорически отрицая сделанные относительно него «показания» Каменева и Зиновьева. 26 августа последовало сообщение о расстреле последних. Очная ставка с ними, на которой настаивали Рыков и Бухарин, не состоялась.
Зато им организовали другую встречу. 8 сентября в одну из комнат здания ЦК, куда были вызваны Рыков и Бухарин и где находились Каганович, Ежов и Вышинский, ввели изнуренного допросами Сокольникова, который «показал», что «правые» блокировались с троцкистско-зиновьсвским центром. Рыков аргументированно отверг его утверждения, то же сделал Бухарин, оценив их как «злую выдумку».
Эта очная ставка будет затем использована как одно из свидетельств виновности Рыкова и Бухарина. Тем не менее через день после нее, 10 сентября, в газетах появилось сообщение Прокуратуры СССР, что дело Бухарина и Рыкова «дальнейшим следственным производством прекращено».
Пока остается только гадать о причинах такого прокурорского петляния; в действительности «сбор материалов» не прекратился. Последняя пятидневка сентября создала особенно благоприятную для этого обстановку.
В пятницу, 25 сентября, в Политбюро пришла шифровка из Сочи, подписанная находившимися там на отдыхе Сталиным и Ждановым. Указав, что Ягода (за полгода до этого награжденный орденом Ленина) «явным образом оказался не на высоте своей задачи», авторы шифровки спешно телеграфировали: «Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение т. Ежова на пост наркомвнудела».
В соответствии с этим в воскресных центральных газетах были помещены два портрета, хотя постановления Президиума ЦИК СССР, принятые накануне, 26 сентября, непосредственно касались трех руководителей.
Нет меток для данной записи.