Под устойчивостью Центрального Комитета, пояснил Ле­нин в записи, сделанной на следующий день (24 декабря), он понимал меры против раскола партии и ее ЦК. Угроза такой устойчивости может возникнуть в случае нарушения союза двух классов, на которые опирается партия, но это «слишком отдаленное… и слишком невероятное событие, чтобы о нем говорить». Иное дело — обеспечить «устойчивость, как гаран­тию от раскола на ближайшее время». Именно в этой связи Ленин далее рассмотрел «ряд соображений чисто личного свойства»62, касавшихся шести высших руководителей: четы­рех членов Политбюро — Сталина, Троцкого, Зиновьева и Каменева, кандидата в члены Политбюро Бухарина и канди­дата в члены ЦК Пятакова.

Если бы последующий текст ленинской диктовки каким-нибудь образом попал тогда человеку, стоящему вне высшего руководящего слоя, не исключено, что он просто не понял бы его. Ленин, определяя основную («большую половину») опас­ность раскола, указал на отношения между, казалось бы, не­сопоставимыми по своему общественному звучанию фигура­ми — по существу, почти безвестным в ту пору Сталиным и Троцким, которого широко знали не только в стране, но и за рубежом.

Думается, мы напрасно как бы не замечаем эту несопо­ставимость. Между тем она помогает понять механизм быстрого и вроде бы неожиданного выхода Сталина к самой вер­шине руководства. Он стал, пожалуй, первым из вождей, пользуясь выражением того времени, который выдвинулся не на основе высокого авторитета, приобретенному в ходе рево­люционной борьбы, а на основе должности. Сталин, указал Владимир Ильич, «сделавшись [запомним эту, конечно же, не случайно примененную здесь глагольную форму - сделав­шись] генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть…».

Тогдашняя неадекватность в глазах широких слоев пар­тии и страны фигур Сталина и Троцкого, возможно, сыграла свою роль в различиях ленинских характеристик их негатив­ных качеств, имевших тем не менее и некоторую общность. В отношении первого Ленин высказался коротко, но вполне оп­ределенно, отмстив, что он не уверен, сумеет ли Сталин всег­да достаточно осторожно пользоваться властью. Характери­стика Троцкого несколько пространнее: это, «пожалуй, са­мый способный человек в настоящем ЦК, но чрезмерно хва­тающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела».

Затем Ленин напомнил, что октябрьский эпизод Зиновье­ва и Каменева, конечно, не является случайностью, но что этот эпизод «также мало может быть ставим им в вину лично, как небольшевизм Троцкого».