Это был тот самый синдром средств массовой ин­формации, на который за четыре года до этого жаловал­ся Джимми Картер. Тогда Картер сказал, что, по-види­мому, единственной вещью, которой интересовались со­провождавшие его журналисты, была тактическая сто­рона гонки: кто впереди, кто отстает. Он однажды произнес речь о состоянии экономики только для того, чтобы после нее его спросили о каком-то опросе об­щественного мнения, который не имел ничего общего с его выступлением. Когда же он ответил на этот вопрос, пресса воспользовалась этим и полностью про­игнорировала его речь; затем, добавив к нанесенному удару еще и оскорбление, в редакционной статье его уп­рекнули за то, что он говорил не на ту тему.

У Джимми Картера и у меня было мало сфер совпа­дения наших политических взглядов, но здесь наши взгляды сходились. Мне потребовались месяцы на осо­знание того, что ответы на вопросы о ходе кампании уводили внимание аудитории от ее сути. Однако хуже всего было то, что прежде, чем я это наконец-то осознал, я успел усложнить свою проблему, сообщив аудитории и прессе в Айове, что моя предвыборная кам­пания набирает размах. Именно тогда и родилась одна из двух фраз-определений, которые позже возвращались ко мне, как привидения. «Шаманская экономика» — это словосочетание было пущено в оборот Питом Тили, а я сам несу ответственность за заимствование из ежене­дельных телевизионных репортажей Дона Мередита «футбол в понедельник вечером» выражения «боль­шой момент» для краткого обозначения того, что я считал раскручиванием кампании.

Однако в то октябрьское воскресенье в Кливленде до «большого момента» было еще далеко. После пресс- конференции я на несколько часов вернулся в свой номер, чтобы немного отдохнуть перед выступлением на Национальной конференции христиан и евреев. В на­шем расписании для обозначения таких свободных часов использовался специальный термин «время оста­новлено», и он полностью отвечал моему настроению. Я позвонил Барбаре, чтобы сообщить ей о нашем бла­гополучном прибытии в Кливленд и рассказать о хо­роших результатах неофициального голосования в Айо­ве. Она смогла понять по тону моего голоса, что я смертельно устал. После двух недель, проведенных целиком в дороге, и почти полугода интенсивной кам­пании я дошел до такого состояния, когда все гости­ничные номера становятся неотличимыми друг от друга.

В каждой политической кампании наступает период, когда кандидат, даже если он и убежденный оптимист, оказывается в подавленном состоянии. И не в результа­те опросов, а сам по себе. Иногда такое состояние длится всего несколько часов, иногда оно захватывает целые дни. Иногда оно проходит после хорошего ночно­го сна или тридцатиминутной пробежки трусцой; в дру­гих случаях оно давит и влияет на выступление канди­дата, его поведение в ходе телевизионных интервью и отношение к своей кампании в целом.